Дар или проклятие. Глава 1

[AliLinnea]

Название: Дар или проклятие
Автор или переводчик: Linnea
Бета, гамма: Алена; Kairin
Пейринг: ГП/НЖП; ГГ/ЛМ
Рейтинг: PG-13
Категория фика: гет
Размер: макси
Статус: закончен
Отказ: все принадлежат Роулинг, я тут только со своей неуемной фантазией.
Аннотация: Неожиданный и очень страшный Дар перевернул всю жизнь Гарри Поттера. Он проходит путь от сумасшедшего до члена тайной организации. Он вернется в Англию, чтобы разобраться со своим прошлым, но теперь он сильнее и никому не позволено играть его жизнь, а рядом с ним те, кто способен поддержать его всегда и кто придет на помощь, какая бы ему не понадобилась…

Глава 1. Наследие: сумасшествие?

Гарри молча сидел у окна в купе, глядя на проносящиеся мимо поля и леса. Говорить совсем не хотелось. Он скривился, как будто съел лимон, представив, сколько грязи на него выльется. Его и так то возносят на пьедестал, то свергают с него, только вот никто не поинтересовался, нужно ли это ему самому. Из-за этого турнира, под эгидой которого прошел весь год, он поругался с Роном, но слава Мерлину, они смогли разрешить все недоразумения. Он отнюдь не был таким уж наивным мальчиком, как думали многие, не был он и таким, как считал Снейп. Не злился Гарри и на друзей, прекрасно понимая, что те не способны оценить его жизнь. Да, они ему сочувствуют, пытаются утешить, чаще всего очень искренне, но понять, что же именно плохо в его жизни у Дурслей они не способны. У них прекрасная спокойная жизнь, любящие родители. Надо пережить все то, что пережил он, чтобы оценить весь масштаб трагедии. Гарри знал, что в своем большинстве маги считали, что он живет в привилегированном положении, его балуют, потчуют всякими вкусностями, пылинки сдувают. "Если бы вы знали", - горькая улыбка появилась на лице у черноволосого мальчика. Гермиона, которая даже в споре с Роном, умудрялась одним глазом присматривать за своим другом, сразу заметила эту улыбку. "Что-то не так", - пронеслось у нее в голове. Ее вообще настораживало поведение Гарри после окончания турнира. Он как-то вдруг перестал реагировать на раздражители, в том числе и на Малфоя, умудрившегося вместе со Скитер, пока ее не поймали, попортить нервы и кровь друга.
Дверь купе отворилась. "Ну, как же без этого хорька?" – мысленно закатила глаза Гермиона. На пороге купе стоял Драко Малфой со своими бессменными телохранителями.
— Что, Потти, убил Диггори и теперь радуешься своей победе? Недолго тебе радоваться, - Малфой стремился ранить как можно сильнее. Гермиона напряглась, Рон схватился за палочку, Невилл тоже уже потянулся за своей, но Гарри продолжал смотреть в окно. Гермиона недоуменно посмотрела на друга.
— Что, Потти, язык проглотил? – снова реплика от Малфоя. Никакой реакции со стороны Гарри просто не последовало.
— Гарри? – осторожно окликнула его Гермиона.
— Да, Гермиона? – тут же последовал ответ, но головы мальчик в сторону подруги не повернул. Малфой так и продолжал маячить на пороге купе гриффиндорцев.
— Э, друг, тут Малфой пришел, - Рон был обескуражен поведением Гарри.
— И? – не оборачиваясь, равнодушно спросил зеленоглазый мальчик.
— Ээээ, - не нашелся, что сказать Рон.
— Гарри, ты в порядке? – Гермиона осторожно тронула друга за рукав его большой рубашки.
— Со мной все хорошо, - отстраненно ответил тот.
— Потти, - начал Малфой, раздраженный таким игнорированием со стороны полукровки.
— Не пошел бы ты, Малфой, куда подальше, темным лесом, узкой тропкой, - повернулась к аристократу Гермиона. – Не видишь что ли, на тебя всем плевать с высокой колокольни. Твоя персона совершенно не интересует объект твоего воздыхания, - на этих словах девочка толкнула блондина в грудь и захлопнула перед его разъяренной физиономией двери купе. Взмах палочки и на двери падает заглушающее заклинание и запирающее заклинание.
— Лихо ты его, Гермиона, - воскликнул Рон, с восторгом глядя на девушку, но та даже не обратила внимания на реакцию рыжего друга, ее интересовал только Гарри. Но мальчик все также смотрел в окно, безучастный ко всему происходящему. "Что с ним такое? Он всегда тут же взрывался при приближении Малфоя, а сейчас совсем не такой, его словно бы заморозили", - Гермиона поежилась, ей совсем не хотелось видеть друга в таком состоянии.
Гарри так и просидел до самого Лондона, молча и глядя в окно. Его особенно и не трогали, считая, что он переживает из-за смерти Седрика, но все было совсем не так. Что-то внутри мальчика бесповоротно сломалось, уже раз и навсегда, а ничего нового на место сломанного не пришло. Образовалась пустота, которая тяжким грузом опустилась на детские плечи.
Поезд, наконец, прибыл к платформе, где своих отпрысков встречали родители и родственники. Гарри подхватил свой сундук и вышел на платформу. Мельком заметил Малфоя, что-то степенно рассказывающего своему отцу, но его это мало интересовало, блондины стали безразличны, как и все остальные. Все чувства и эмоции словно умерли в нем, не был никаких ощущений, ни тепла, ни холода, ни радости, ни печали, только одно безраличие.
— Гарри, друг, мы постараемся тебя забрать по быстрее, - вещал Рон, похлопывая друга по плечу.
— Да, конечно, - тихий ответ.
— Ох, дорогой, ты главное не переживай, я попрошу профессора Дамблдора, отпустить тебя к нам пораньше, - Молли обняла мальчика, но отклика не получила, никакого.
— Постарайся не ругаться с родственниками, Гарри, - прошептала ему на прощание Гермиона. Тот только кивнул ей в ответ. Пройдя через барьер, Гарри сразу же направился к своему дяде, багровому от злости, что пришлось переться, встречать этого несносного мальчишку.
— В машину, - прошипел Вернон Дурсль, не удостаивая мальчика и взгляда, а зря, тогда бы он заметил насколько равнодушный взгляд у его племенника, выпрямленная спина, гордая осанка. Что-то изменилось и не сказать в какую сторону. На взгляды, бросаемые на него родителями и студентами, Гарри просто не обращал внимания. И только один человек действительно заметил странности в поведении мальчика, его изменения. Он ощутил, как меняется сила Гарри Поттера. Казалось, что магия мальчика запечатывается, его аура стала какой-то прозрачной, не цельной, ее почти невозможно было увидеть. Был у Малфоя такой артефакт, позволявший разглядеть ауру почти любого мага – перстень с хризолитом. Люциус Малфой был озадачен изменениями в ауре мальчишки.
— И я должен тратить свое время на этого никчемного недоумка, - ворчал Дурсль-старший. – В машину, урод.
Гарри молча сел на заднее сидение, его мысли были далеко, он слышал дядю как бы издалека, смысл половины слов просто пропал для него. Друсль всю дорогу продолжал ворчать, потом голос стал повышаться, по мере того, как мужчина все больше заводился. Въехав во двор своего дома, Вернон вылетел из машины, как ядро из пушки.
— Сундук в чулан, сам в комнату, - выкрикнул он, устремляясь в дом. Гарри вытащил свой сундук из багажника, затащил в дом, засунул в чулан, а сам поднялся на второй этаж, в отведенную родственниками комнату. 10 июня – начало каникул, начало ада, или, может быть, его продолжение? Гарри так и не решил. Петуния задумчивым взглядом проводила племянника, который не проронил и слова. Она взглянула на листы в своей руке – задания для бездельника на все лето. Брезгливо поморщившись, она поднялась к племяннику.
— Это твоя работа на все лето. Не дай бог, что-нибудь не сделаешь, еды не получишь, и выпорю так, что неделю сидеть не сможешь на заднице, - плюясь словами, выдала женщина с гримасой то ли ненависти, то ли брезгливости. Гарри молча взял из ее рук листы и положил на стол. Женщина замерла в замешательства – не было никаких слов, ни жалоб, ни просьб. Она вылетела из комнаты, руки тряслись от злости. – Почему этот урод не сдох, вместе со своими родителями-недоумками. Я в него душу вкладываю, а он даже не соизволил мне ответить. Урод, бездельник, неблагодарная свинья.
— Дорогая, успокойся, он будет все лето занят работой. Тебе не возиться с домашними делами, - успокаивающе погладил жену по плечу Вернон.
— Ненавижу его, - всхлипнула та в ответ, привалившись к плечу мужа.
"Веселые у меня будут каникулы, - кривая усмешка появилась на лице подростка, рассматривающего список дел. Подъем и уборка дома – ежедневно в шесть утра, к восьми должен быть приготовлен завтрак для Вернона и Петунии, к одиннадцати – для Дадли. Потом стирка, садовые работы, разбор всех сараев, подвала и так далее. – Я для них всего лишь домовой эльф, который должен беспрекословно подчиняться своим хозяевам". Чувства и эмоции начали возвращаться к мальчику, оттаивая ото льда, которым покрылись за последние несколько дней.
В этот день его никто не трогал, а сам он не покидал комнаты. Он весь день просидел на подоконнике, тупо глядя на улицу, и не замечая там ничего. Его взгляд был пуст. Спать он лег только в два часа ночи. Жизнь ведь странная штука, она преподносит иногда такие сюрпризы, что хочется просто утопиться и покончить со всем разом, но бывает и так, что даже на такие действия ты не способен, потому разум перестает действовать и отвечать логически за действия организма.
Все началось следующим утром. Гарри списал свое состояние на плохой и непродолжительный сон. В голове стоял гул, который никак не хотел проходить. К вечеру голова была чугунной, но появилось еще одно ощущение, не менее неприятное – кончики пальцев, когда он чего-нибудь касался, начинало щипать. В силу того, что он весь день занимался стиркой, которую за один день так и не закончил, Гарри подумал, что проблема в этом. Ночь не принесла никакого облегчения, становилось только хуже. Гул постепенно стал переходить в голоса, вместо снов снилась какая-то белиберда. Радовало только одно – ему совсем не снился Седрик и кладбище. Утром мальчик встал с такой головной болью, что его шатало. Выходя из комнаты, он облокотился на косяк, чтобы не упасть, и тут же охнул. Перед глазами вдруг пронеслось несколько видений, его затошнило. Рука легла на перила, тошнота подкатила к самому горлу. Перед глазами, в голове звучала вся жизнь Дурслей, он их слышал, видел, ощущал. Рвоту сдержать мальчик не смог, опускаясь на ступени.
— Ах, ты, урод, - закричала Петуния. Гарри зажал виски, он не столько слышал слова тети, сколько ощущал ее ненависть, злость, ярость, желание ему смерти. Женщина схватила мальчика за руку и дернула на себя. Этого Гарри уже вытерпеть не смог. Его крик пронесся по всему дому. Столько всего накатило на него от прикосновения женщины, что мальчика стало бить крупной дрожью. Пощечина, еще одна, третья, удар от Вернона ремнем по спине, - все это только ухудшало состояние мальчика.
— Завтрак, - рявкнул мужчина. Гарри поплелся на кухню. Любое прикосновение к предметам руками вызывало дурноту, в ушах шумело, он чуть ли не валился на пол. Но Дурслям не было никакого дела до его состояния. Остатки стирки принесли еще больше проблем. Чем больше он касался грязных вещей, тем сильнее ему становилось хуже. Но в то же время, стиранные вещи приносили облегчение – они не вызывали никаких ощущений или видений.
Во второй половине дня его загнали в сад, тут было спокойнее, легче. Садовых инструментов касался только он, но как только он коснулся земли, его скрутила такая боль, что крик ребенка, наверное, был слышен во всем Литлл-Уининге. Как же бесновалась Петуния, когда вылетела в сад, но ее некому было слушать – Гарри лежал без сознания. Вечер стал настоящим кошмаром. Вернон и Петуния на все лады орали на него, били, но когда мужчина схватил мальчика за обнаженные руки, тот сломался. Заткнуть его смогли только одним способом – вырубив.
Утро третьего дня стало уже кошмаром для Дурслей. Гарри забился в угол своей комнаты и, не переставая, выл. В глазах плескалось настоящее безумие. Одежда, воздух, направленные на него чувства - все это только больше вгоняло Гарри в то состояние, в которое он впал за ночь. Никакие крики, вопли, угрозы не помогали привести ребенка в нормальное состояние. Любое прикосновение заставляло мальчика сворачиваться клубочком, отстраняться, но если же что-то касалось его обнаженной кожи, он только тоненько на высокой ноте выл. Вся Тисовая улица кишела слухами на тему того, что же происходит в доме Дурслей. Гарри заперли в комнате, но стало понятно, что вой не прекратиться.
— Он сумасшедший, совсем рехнулся, - воскликнула Петуния, закрывая уши. – Я не могу больше слушать его вой, Вернон.
— Хорошо, давай отвезем и сдадим его в психбольницу, - решил Вернон.
— Давай, прямо сейчас, иначе я тоже сойду с ума, - воскликнула Петуния, хватая мужа за руки. Через полчаса со двора дома номер 4 по Тисовой улице выехал автомобиль. На заднем сидении валялся бессознательный юноша. Вернон стукнул его по голове, чтобы заткнулся, затем, не особо церемонясь, выволок на улицу и запихнул в машину. Дорога заняла чуть меньше сорока минут. Психиатрическая клиника Клеренса находилась за чертой Литлл-Уининга.
— Я хочу сдать племянника, - ворвался в приемный покой Вернон.
— На каком основании? – изумился один из врачей.
— Он свихнулся, воет, ничего не понимает, - начал перечислять Дурсль. Николас Мейнфорд странно посмотрел на мужчину, а затем вместе с санитарами прошел к машине. Осмотрев мальчика, которого положили на носилки, и, заметив несколько шишек и кровоподтеков на теле, врач все же удержался от слов.
— Вы хотите остаться его опекунами, или же откажетесь от него? – спросил он равнодушным голосом.
— Нам он не нужен, - взвизгнула Петуния. Мейнфорд окинул пару холодным взглядом.
— Тогда вам придется провести здесь какое-то время, необходимо оформить все документы на отказ от прав на мальчика, на его имущество, и так далее.
— Да, да, конечно, - закивала Петуния.
— Я так понимаю, вы передаете все права больнице? – уточнил врач. Снова энергичные кивки. К этому времени Гарри уже увезли из приемного покоя.
Они как раз оформляли документы, когда по больнице разнесся вой. Петуния вздрогнула, узнав этот тонкий то ли плач, то ли крик. Мейнфорд заметил поведение женщины и понял, что кричит как раз новый пациент.
— Ребекка, проследите за оформлением документов, - обратился глава клиники к секретарю, а сам направился в палату, в которую поместили мальчика. Картина, представшая перед врачом, мало походила на обычную, даже для психиатрической клиники. Санитары держали мальчика за запястья и лодыжки, голыми руками касаясь обнаженной кожи. Глаза ребенка закатились, вой на тонкой высокой ноте бил по ушам. Наконец, вкололи успокоительное, которое тут же должно было подействовать, но ничего не происходило. Мальчика одели в смирительную рубашку, но казалось, что сделали только хуже. Ребенок забился в угол и теперь только качался из стороны в сторону, тихонько воя, из глаз текли слезы. Мейнфорд поразился тому, как в безумных глазах могли сочетаться все эти эмоции – боль, отчаяние, ужас, здравомыслие и безумие одновременно.
— Господи, что с ним? – один из санитаров прислонился к стене, когда все покинули палату нового пациента.
— Правильнее будет спросить, что эти родственнички с ним сделали? Его же избивали последние дни, - мрачно произнес санитар в возрасте.
— Джош, последи за мальчиком, - Мейнфорд вытер испарину.
— Не беспокойтесь, док, обязательно, - кивнул санитар. – Как хоть зовут мальца?
— Гарри, Гарри Поттер, - произнес врач, и направился обратно в свой кабинет. Дурсли как раз закончили подписывать все документы.
— Я надеюсь, он тут и будет сидеть, - произнес Вернон.
— Мистер Дурсль, я на вашем месте летел бы отсюда пулей, пока мы не заявили в полицию о неподобающем отношении не к совершеннолетним, а также избиении, - Мейнфорд все-таки сорвался. – Поверьте, доказать очевидное не составит труда. Снимки при поступлении мальчика в клинику послужат прекрасным доказательством вашей вины. И еще вопрос, отчего мальчик оказался в таком состоянии. Вам ясно?
Дурслей вынесло из кабинета так, словно их тут и не было никогда. Врач опустился в свое рабочее кресло.
— Все так плохо, сэр? – спросила девушка.
— Да, Ребекка, если еще не хуже, он боится людей, - кивнул врач. – Работы будет столько, что я даже не уверен в успехе этого предприятия.
— Господи, а ему ведь еще и пятнадцати нет, - зажала та ладонью рот.
— Пятнадцати? – всполошился Мейнфорд.
— Да, сэр, будет только 31-го июля, - кивнула Ребекка. – Бедный ребенок.
— Да, бедный ребенок, - согласился врач. – Ребекка, выясните все, что только можно о нем.
— Конечно, сэр, - кивнула та в ответ. – Вы сами за него возьметесь?
— Да, Гарри Поттер будет моим пациентом, - выстукивая дробь пальцами по столу, произнес Мейнфорд. Ему что-то не давало покоя. Что-то было в поведении мальчика такое знакомое, но пока ускользало от его внимания.
Проходили дни, но состояние ребенка не менялось, а наоборот усугублялось. Любое прикосновение вызывало крик, но теперь мальчик стал терять сознание. Любая помывка в душе превращалась в ад, как для Гарри, так и для санитаров. Джошу все больше казалось, что мальчик хочет просто остаться голым, и чтобы его никто не касался. В очередной раз, ведя мальчика в душ, Джош отправил восвояси остальных санитаров, а сам, сняв с мальчика смирительную рубашку и больничную робу, надел на руки стерильные перчатки. Все сразу же изменилось. Гарри вел себя спокойно, ни воя, ни крика, только иногда он морщился так, словно у него болела голова. Джош был потрясен счастливой улыбкой, которая блуждала у мальчика на губах. Санитар решил поэкспериментировать и взял в руки мыло, провел им по спине мальчика, и тот тут же стал извиваться, на глазах появились слезы, нижняя губа закушена.
"Черт, он реагирует на все, что не стерильно", - вдруг пронеслось в голове у мужчины. Отказавшись от всяких средств, Джош просто продержал Гарри подольше под душем. Затем вытащил стерильный тонкий халат, которыми пользуются врачи, такие же тапочки и все это надел на мальчика. Санитар замер, уловив в глазах мальчика благодарность. Отведя подростка в его палату, Джош кинулся к доктору Мейнфорду.
— Я не знаю, как это объяснить, но я, кажется, знаю, что с Гарри, - воскликнул он, влетая в кабинет главврача.
— Рассказывай, - приказал тот. Санитар рассказал о своих наблюдениях, а потом о сегодняшнем эксперименте. Мейнфорд слушал внимательно, не перебивая. Когда санитар закончил говорить, врач поднялся со своего кресла. – Идем.
Следующая неделя стала сплошным экспериментом: до Гарри дотрагивались голыми руками или в стерильных перчатках, или в обычных уже использованных, следили за его реакциями. Также было и с одеждой и предметами. Вскоре Мейнфорд уверился в том, что Джош был прав.
"Неужели? За столько лет и, наконец, найден? В это так трудно поверить. Его надо срочно отсюда увозить, иначе мальчик действительно свихнется. Его надо учить, и чем быстрее, тем лучше. Какое счастье, что все документы этими Дурсями подписаны. Но надо теперь и ими заняться, чтобы помалкивали", - думал Мейнфорд, идя к себе в кабинет.
— Рей, это Ник, - проговорил врач в трубку, когда на том конце ответили.
— Привет, давно от тебя не было ничего слышно, - поприветствовали его с того конца телефонной линии.
— Рей, у меня эмпат, причем контактный, но его надо срочно вывозить отсюда, иначе будет поздно, - быстро выговорил Мейнфорд, не давая вставить собеседнику и слова.
— ЭМПАТ?! – крик был таким, что врач даже отодвинул трубку от уха подальше.
— Именно, - подтвердил врач.
— Жди, мы вылетаем. Только вот выдержит ли он?
— Рей, ему еще нет пятнадцати, и он получил свой дар три недели назад, если исходить из слов его родственников, - сказа Ник.
— Они не будут против? – тут же насторожился Рей. – С родственниками договариваться, сам знаешь.
— Они от него отказались. Официально опекуном мальчика является главврач, то есть я, - перебил собеседника Ник.
— Я люблю тебя, Ник, ты гений, - крик с того конца трубки заставил врача улыбнуться. – Жди, мы будем ночью. Подготовь все.
У Николаса Мейнфорда на подготовку ушло несколько часов. Он почистил все свои бумаги, убрал имя Гарри из всех картотек клиники. В три часа ночи в больнице появились люди в черном камуфляже. Ник провел троих в палату Гарри.
— Гарри, одень вот это, оно не причинит тебе вреда, - Николас положил перед мальчиком стерильный пакет, в который были запечатаны вещи. Гарри осторожно вскрыл его, дотронулся до рубашки. Ничего не произошло. На одевание ушло минут пятнадцать. Гарри долго смотрел на перчатки, но затем натянул их на руки. Ник одобрительно улыбнулся подростку. Пока четверо мужчин занимались мальчиком, остальные занимались зачисткой. О Гарри Поттере здесь должны были забыть. Модификация памяти была проведена быстро и решительно. Проблему составлял только Джош, который был слишком близко от подростка все это время.
В половине пятого с закрытого аэродрома, которым якобы никто не пользуется, взлетел самолет, взявший курс на США. На борту этого самолета находились Николас Мейнфорд и Гарри Поттер, а также команда, вытащившая их из клиники.
— Как мальчонка, Ник? – Рей поглядывал на Гарри.
— Уже лучше, как только мы перешли на стерильные вещи, - ответил Ник.
— Да, он совсем ребенок, тяжелая ноша, - покачал головой оперативник, сидящий рядом с врачом.
— Что там с моим алиби? – спросил Ник.
— Ты сегодня утром отправился в Белфаст, принимать руководство тамошней клиники. Предположительно, забрал мальчика с собой, - усмехнулся Рей. – Добро пожаловать обратно в строй, Николас Дермот. Доктор Мейнфорд приказал долго жить.
— Да, не думал, что когда-нибудь найду эмпата, с которым можно будет работать. Слава богу, он все-таки не сломался, не успел, - вздохнул Ник.
— Все будет нормально с пацаненком, - улыбнулся Рей. – Научим его пользоваться своими силами, и будет у нас, наконец, свой эмпат. Как думаешь, он маг?
— Понятия не имею, спросим у Тавиара, - пожал плечами Ник. – Я ничего такого за ним не замечал.
Гарри все это время сидел тихо. Стерильная одежда и полностью закрытые почти все участки кожи, принесли успокоение, а также вернули разум в нормальное состояние. Шепотки в голове стали утихать. Мальчик слышал весь разговор, постепенно смысл стал доходить до него. То, что это магглы, он не сомневался, но это были магглы, знающие о магическом мире. Гарри был благодарен им за то, что они готовы помочь ему обуздать то, что было внутри. Сейчас, возвращаясь к началу, он понял, когда все началось. Кто такие эмпаты – он знал, читал в одной книге, но что он сам может оказаться одним из них, даже представить не мог. Но такова судьба, тут уж ничего не попишешь. Самолет уносил Гарри за переделы известного ему мира, далеко на запад, к новой жизни, может быть хорошей, а может, и нет. Одно он знал точно, если он не научиться справляться со своим даром, или уж, скорее, проклятием, то всю жизнь проведет среди психов.
Но вернемся к Дурслям. После своего поспешного отъезда из клиники они никак не могли отойти от угроз главврача, а тут так некстати вспомнилось и то, что за мальчишкой в любой момент могут заявиться. Сборы проходили в авральном режиме. Даже Дадли влетело от отца и матери, когда он попытался возразить. Ему в таких красках расписали, что будет, если они отсюда сейчас же не съедут, что Дадли в ужасе стал носиться по дому как метеор. Вернон схватил сундук Гарри и вывез его за город, где устроил костер. Старая жизнь Гарри сгорала вместе с палочкой с пером феникса, мантией-невидимкой, метлой – подарком Сириуса и альбомом с фотографиями.
Через три дня Дурсли съехали с Тисовой улицы в неизвестном направлении. Дом номер четыре опустел.
Миссис Фигг вернулась к себе домой после больницы только пятнадцатого июля. Она в очередной раз попала в это заведение с переломом ноги. Как всегда пыталась вызволить одного из своих питомцев кошачьего рода. Ее сразу же насторожило странное затишье в доме Дурслей. Первые два дня она просто наблюдала, но никто в дом не приходил, и не выходил из него. Это ее насторожило. Вечером на третий день она расположилась на скамейке около своего дома, ожидая местных кумушек. Их рассказ поверг женщину в ужас. Она неслась домой на всех порах.
— Альбус, Альбус, - сунув голову в камин, причитала женщина.
— Арабелла, что случилось? – Дамблдор посмотрел на миссис Фигг со своей обычной добродушной улыбкой.
— Дурсли пропали, а с ними и Поттер, - выдохнула та.
— Как пропали? – воскликнул директор, сердце пропустило удар.
— Я в больнице пролежала почти два месяца. – Три дня назад выписалась. Приезжаю, а дом пустой, никого. Соседи говорят, что в середине июня из дома доносился вой и крики, словно кого режут или бьют, а через неделю все прекратилось. Миссис Рейн говорит, что видела, как Вернон Дурсль запихивал своего племянника в машину, а потом они вернулись без него, а еще говорят, видели, как вывозил куда-то сундук племянника.
— Мерлин Всемогущий, - Дамблдор без сил рухнул в кресло. В голове не было никаких мыслей. – Арабелла, жди, скоро к тебе прибудут. Я должен идти.
Дамблдор еще некоторое время пребывал в коконе бессмыслия, затем послал Снейпу и МакГонагалл записки, а сам подошел к камину.
— Гриммуальд-Плейс, 12, - и ступил в зеленое пламя. Через несколько секунд он выходил из камина в гостиной особняка Блеков, ставшего штабом Ордена Феникса.
— Профессор Дамблдор, что случилось? На вас лица нет, - кинулась к нему Молли. Уизли еще неделю назад всем семейством переехали сюда.
— Сейчас будет собрание, только дождемся всех, - произнес директор. Сириус поглядывал на Дамблдора подозрительно. Тут в камине снова вспыхнуло пламя, и появился Снейп, а вслед за ним и МакГонагалл. Вскоре все члены Ордена были на месте.
— Дамблдор, что случилось? Что за спешка такая? – Грюм уставился на директора своим вращающимся глазом.
— Гарри пропал, - произнес Дамблдор.
— Что опять неймется этому ребенку? – скривился Снейп.
— Дурсли тоже пропали, - сказал директор.
— Так, может, отправились все вместе на курорт куда? – предположил Грюм.
— Исходя из сведений, это маловероятно, - покачал головой Дамблдор. Снейп обратил внимание, что глаза старого мага потускнели. – Есть данные, утверждающие, что Дурсли сбежали, до этого что-то сделав с Гарри.
— ЧТО?! – разом воскликнули Сириус, Ремус и Молли.
— Есть свидетели, видевшие, как Вернон запихнул в свою машину племянника и куда-то его отвез, вернувшись вечером без него, а потом также увез и сундук. Арабелла говорит, что от Вернона после этого пахло гарью, словно он что-то жег.
— Мерлин Всемогущий, - Молли в ужасе смотрела директора.
— Почему вы решили, что Дурсли что-то сделали с Поттером? – прищурившись, спросил Снейп.
— Из дома слышали вой и крики, словно кого-то избивали или... - Дамблдор сел, сил говорить у него уже не было.
Спустя час криков и взаимных обвинений в Литтл-Уининг направилась команда для прояснения ситуации. Опрос соседей привел магов в ступор. Они такого наслушались о Гарри, что волосы вставали дыбом. Рано утром Ремус обнаружил место костра. Никаких сомнений, что здесь сожгли вещи Гарри, не было. Оборотень прижимал к себе несколько кусочков обгоревших фотографий, кусок ткани от мантии-невидимки и обожженное перо феникса. Это было все, что осталось от имущества Гарри Поттера. Когда Ремус положил все это на стол перед членами Ордена на кухне в доме Сириуса, наступила оглушающая тишина, которую нарушил только тяжелый удар кулака Сириуса по столу. Столешница дала трещину, кулак был разбит в кровь.
— Что эти уроды сделали с Гарри? – глаза у Блека были бешеными.
— Не знаю, но рядом, по крайней мере, нет обгоревших костей или захоронений, - прошептал Ремус. Снейп был в шоке, и это еще мягко сказано. Весь его придуманный мир, в котором, как ему казалось, жил Гарри Поттер, в одночасье рухнул. За последние сутки столько всего вышло наружу, что маги никак не могли прийти в себя. Жизнь Гарри Поттер отнюдь не была сахарной. Молли Уизли так орала на Дамблдора. Все его отговорки о защите крове были сметены начисто. Никто даже не позаботился поставить заглушающие чары, так что близнецы, Рон и Джинни теперь были в ужасе от судьбы Гарри.
Поиски продолжились. Нимфадора Тонкс с помощью своего отца обратилась в полицию. Начались полномасштабные поиски по всему Литтл-Уинингу. Если бы они хватились раньше... Но было поздно. 31 июля стало известно, что Дурсли сдали племянника в психиатрическую клинику Клеренса, но мальчика там больше нет, как и профессора психиатрии Мейнфорда. Врач так и не появился в Белфасте, а там никто и слыхом не слыхивал ни о каком переводе. Джошуа Броуди нашли мертвым в собственной ванне. Следы Гарри Поттера затерялись в маггловском мире. Самое ужасное было в том, что ни одно зелье не показывало Гарри, лишь смутное определение о том, что тот жив. И все.
1-го сентября Уизли и Гермиона в подавленном настроении садились в Хогвартс-экспресс. Магический мир еще не знал об исчезновении своего Мальчика-Который-Выжил. Драко Малфой с непонятным выражением осматривал платформу, выискивая Поттера, но так его и не увидел, не нашел он его и в поезде, как ни старался. Ничего не было сказано и во время пира, но место рядом с Грейнджер и Уизли пустовало. Гарри Поттер не приехал в Хогвартс.
А сам Гарри в это время сидел в стерильной комнате со своим наставником и Ником, который руководил процессом подчинения мальчиком своего дара. Где было то место, куда его отвезли, Гарри не знал, но тут было спокойно, правда, благодаря прибору, который подключили к его виску. У него была другая жизнь, где ему помогали обуздать то, что родилось в нем.